Кандауров Алексей Васильевич

Кандауров Алексей Васильевич гвардии майор-артиллерист. Заслуженный зоотехник РСФСР. Родился в 1917 году 12 февраля. Война застала его недалеко от западной границы в военном городке Мышайка, что затерялся среди болот в Белоруссии. Здесь формировалась новая артиллерийская часть большой мощности. Участвовал в ожесточенных боях под Желобином и Рогалевым на Днепре. В Сталинграде воевал в должности начальника разведки полка, пережил горечь тяжелых утрат и радость победы. От стен города на Волге они погнали немцев назад на Запад, до самого Берлина. Имел награды: орден Красной Звезды, орден Отечественной войны 2 степени, орден «Знак Почета», орден Трудового Красного Знамени, медали. Алексей Васильевич был первым директором птицефабрики «Балахнинская».

Воспоминания о войне Кандаурова Алексея Васильевича

«Детство прошло в лесной деревеньке Харламихе, что в 5 километрах от знаменитого Волоколамского Иосифа монастыря (15 век) на берегу тихой и маловодной летом речки Сестра. Воспитывался у одинокой крестной матери тети Дуни, так как семья Кандауровых насчитывала немного немало, а 15 человек. Осенью 1933 года поступил на зоотехническое отделение Волоколамского сельскохозяйственного техникума им. КИМа, который окончил в апреле 1937 года с «отличием». В 1938 году поступил в Ленинградское артиллерийское училище.
Начало войны: военгородок Мышалка, куда мы прибыли в апреле 1941 года и где формировалась новая артиллерийская часть большой мощности, только что покинула 42 стрелковая дивизия, ушедшая на границу в район Бреста. В середине июня 1941 года по совместительству с должностью начальника разведки дивизиона меня назначили комендантом военного городка и физруком поселка.
В воскресенье 22 июня было чудесное, солнечное утро, и почти весь гарнизон, впервые с начала формирования части, отправился на берег реки Припяти провести воскресный день. Там мы играли, резвились как малые дети, а часов в 11 прибежал из городка запыхавшийся солдат и передал: по сигналу тревога всем прибыть в военный городок. По дороге в часть уже пополз слух «война». На стадионе городка сразу же состоялся митинг, где только что прибывший командир полка полковник Коротеев сообщил присутствующим: «Немцы напали на нашу страну» и отдал приказ готовить материальную часть к транспортировке».

Далее из воспоминаний А.А. Ткача, друга А.В. Кандаурова:
«Из Горького, подвергающегося немецкой бомбардировке, приехала его невеста Евгения Петровна Пушкова. Тут мы их и поженили, зарегистрировав брак в местном ЗАГСе. Свадьбу «сыграли» с помощью патефона и трех пластинок: «Дунайские волны», «Эх, Андрюша», «Монтер». На столе – картошка «в мундирах» к чудом добытых мною по 100 граммов на каждого. Тогда я записал во фронтовом блокноте, что когда-то мы эту свадьбу повторим, и на столе будут «вишневка, яблоки и виноград». Как немного хотелось.
После кратковременной учебы на курсах усовершенствования командного состава мы с Алексеем – в сражающемся Сталинграде. Он – начальник штаба 3 дивизиона, я – начальник первого дивизиона 266 армии артиллерийского полка 62 армии генерала Чуйкова. Наши штабы и наблюдательные пункты – у подножья Мамаева Кургана. 19 ноября 1942 года крупная немецкая группировка под Сталинградом окружена. Ведется ее уничтожение. 2 февраля 1943 года – день завершения Сталинградской битвы – стал переломным этапом в ходе всей Великой Отечественной войны. Все мы награждены медалью «За оборону Сталинграда».
После короткой передышки полк уже обеспечивал наступление 68 армии на Смоленск. Здесь нам с Алексеем повезло. В мой штабной блиндаж угодил немецкий снаряд, но, к счастью, все остались живы. А у Алексея под ногами взорвалась противопехотная мина, но обошлось тем, что был оторван каблук с подошвой, и виднелась невредимая пятка. 25 сентября нами освобожден Смоленск, а к середине октября полк уже вел бои на подступах к Белоруссии.
В июне 1944 года уже в составе 65 армии генерала Батова бригада участвовала в Белорусской операции, где обеспечивала взятие города Бобруйска. Затем принимали участие в освобождении народов западной Европы от фашистского порабощения.
26 июля 1944 года Кандауров с командиром взвода, разведчиками и радистом на рассвете выехали на разведку пути – бригаде предстояло двигаться дальше на запад. Шло время, а разведчики не возвращались. И тут мы узнали о страшном, о непоправимом, что Кандауров въехал на рассвете в город Мендзыжец и был обстрелян немцами. Город, оказывается, еще не был освобожден полностью. Завязалась ожесточенная перестрелка. Разведчики отчаянно отстреливались. Но машина была подбита, убито несколько человек, Алексей Васильевич тяжело ранен в ногу. В неравной схватке оставшиеся в живых были схвачены немцами.
Уже от польского населения мы вскоре узнали о дерзких ответах русского офицера при допросе его немцами:
- Какую задачу имеют ваши войска?
- Овладеть Берлином и уничтожить фашизм!
- Какими силами вы располагаете?
- Вполне достаточными, чтобы решить эту задачу!
- Где располагаются передовые силы ваших войск?
- Значительно западнее, чем вы предполагаете!»

Далее воспоминания А.В. Кандаурова:
«Сразу же после допроса нас снова бросили в машину, одев наручники, и в тот же день отправили в тюрьму города Ломжи. Там большую группу военнопленных загнали в товарные вагоны, наглухо закрыли и, не открывая вагонов, под палящими лучами июльского солнца доставили в лагерь военнопленных в Восточной Пруссии города Хохенштейн, где меня поместили в барак, где находились раненые и плохо передвигающиеся инвалиды. Раненая нога начала сильно гноиться, и товарищи по бараку, а среди них были и медики, промыли рану и приложили лист подорожника, который ревниво оберегался в одном из уголков территории вокруг барака…
Дни, проведенные в этом лагере, останутся на всю жизнь в памяти, как тяжелый кошмарный сон. Особенно тяжело было с наступлением осенних холодов. Тоска голодной смерти постоянно подстерегала нас в холодных промозглых бараках. В пять часов утра, несмотря ни на холод, ни на дождь или снег, все население барака вахтманы выгоняли на утреннюю проверку. Ослабевшие от голода и болезней люди буквально выползали из барака на улицу живыми тенями. Настоящим издевательством над человеческим достоинством была сама проверка. Длилась она час, а то и больше. Номера выкрикивали по-немецки, и нужно было уловить чужой гортанный звук, чтобы ответить «ихь» - я. Если же кто-то ошибался или долго не было ответа, проверка начиналась сначала. Все зависело от того, в каком настроении в этот день пришел на проверку офицер. После проверки баландеры (те, кто уже мог ходить) приносили бак с горячим кипятком, иногда подслащенный сахарином и подкрашенный каким-то суррогатом, по запаху и вкусу что-то среднее между горелым хлебом и мочеными вениками. Этого, с позволения сказать, напитка можно было получить целый литр. Действие его было двоякое и совсем противоположное. Он согревал организм после холода на проверке и, в то же время, через некоторое время, промыв желудок, вызывал, уже было затихшее в ночи, чувство страшного голода. Было такое состояние, что готов был грызть доски от нар, так хотелось есть! И, как правило, в это время приходили вербовщики во власовскую армию. Это обычно были лощеные, сытые, самодовольные офицеры в новенькой форме власовской армии с Андреевским крестом на рукаве. И сколько же нужно было силы воли, выдержки, преданности Родине, чтобы отказаться от заманчивых предложений идти служить им. Умирать с голоду, но не быть предателем. Решившихся на предательство были единицы, и только те, у которых уже не было больше сил бороться с голодом, с самим с собой, да еще те, кто в тайне надеялся при случае перейти ко своим.
В 12 часов дня опять же баландеры приносили бак с варевом и хлеб. Одну буханку хлеба делили на 6 человек. Тщательно разрезали на 6 частей, взвешивали на самодельных весах-палочках, а потом раскрикивали: «кому?» и отвернувшийся кричал, кому выдать указанный кусок. Великим счастьем считалось, если попадалась горбушка. Ее дольше можно было держать во рту, обманывая себя, обманывая звериный голод. Варево, как правило, было из буряков, очисток картофеля или кусков заплесневелого позеленевшего хлеба. И, тем не менее, каждый хотел получить порцию погуще, поэтому и раздача каждый день менялась (то с одного конца барака, то с другого). И этим обедом заканчивался день, до следующего утреннего «кофе».
В то же время рядом за двумя рядами колючей проволоки находился лагерь французов. Они свободно передвигались, играли в мяч, что-то готовили на костерках и выглядели здоровыми и жизнерадостными. К ним регулярно заезжали машины с красным крестом, и на глазах изнеможденных русских выгружались коробки и ящики с продуктами, папиросами и даже вином. На наш вопрос, почему нам «красный крест» не оказывает помощь, охранники неизменно отвечали: «Сталин утверждает, что советских военнопленных нет, а есть только предатели Родины, и что никакой помощи им не требуется». Это была хорошо продуманная акция, имевшая задачей сломить духовное сопротивление советских военнопленных.
В конце 1944 года группу более или менее здоровых военнопленных транспортировали в другой лагерь на берег Эльбы в город Альтен-Грабов для работ по расчистке разрушенных бомбежкой городов, строительство бомбоубежищ.
До апреля 1945 года нашу группу в несколько десятков человек гоняли на расчистку разрушенных бомбежкой зданий в городе Вершнероде на западном берегу Эльбы. 12 апреля, когда к городу подходили американские войска, несколько вахтманов подняли нас на рассвете и погнали на юг в сторону концлагеря Бухенвальда. На одном из привалов мы договорились напасть на охрану и бежать. Что было успешно осуществлено, тем более, что вахтманы, чувствуя приближающийся конец, особого сопротивления не оказывали. За исключением одного по кличке «Кирпич», которого убили. Остальные охранники, очевидно, были рады, что освободились от своих подопечных. На другой день утром вся наша группа вернулась в лагерный пункт в городе Вершигероде, где уже находились американцы. В этом городке уже скопились тысячи других военнопленных и гражданских, угнанных в свое время в Германию. Мы, как и раньше, крепко держались друг друга, и в конце апреля 1945 года, несмотря на препятствия с американцами, пытавшимися нас задержать, ссылаясь на какие-то договоренности с нашим правительством, вся группа перешла через реку Эльбу и была направлена в, теперь уже ставший фильтрационным, лагерь Альтенграбов.
Дни, проведенные в этом лагере, запомнились, как вавилонское столпотворение, как мучительное ожидание решения нашей судьбы. Это было начало мая 1945 года. Дни, когда в великой Победе уже никто не сомневался. Десятки тысяч людей с нетерпением ждали этого дня, а для нас, по существу, этот день уже настал 12 апреля, когда мы бежали из плена, и сообщение о капитуляции немцев было в лагере воспринято как должное и неизбежное. У нас были другие заботы - а как отнесется Родина к ее «грешным» сыновьям? Как будет оценено наше пленение и поведение в плену? К радости освобождения из плена, к радости того, что остался жив, неотступно примешивалась тревога: а что теперь будет с нами, как решится наша судьба, почти каждого терзала мысль, а как он объяснит, оправдает сам факт пленения? Ведь у нас всегда бытовала ясная и четкая установка «лучше смерть, чем позор плена». Как можно было объяснить и оправдать тот факт, что выжил в плену. На все эти вопросы и должна была дать ответ многократная, всесторонняя проверка каждого, кто побывал на немецкой стороне.
После Альтенграбова была вторая проверка, уже в лагере Ораниенбург под Берлином, где меня и разыскал мой друг Андрюша Ткач. Третья и окончательная проверка была в Алкино Башкирской АССР. Здесь я прошел проверку по первой категории, был восстановлен в звании майора и направлен для прохождения службы на Дальний Восток в систему МВД станция Известковая Хабаровского края.
Из воспоминаний А. Ткача:
«Наконец Алексей в 1950 году увольняется из Вооруженных Сил и сразу поступает в с/х институт, возвращается к любимой специальности зоотехника. В марте 1953 года он отлично заканчивает институт со званием «ученый зоотехник».
В октябре 1953 года Кандауров уже главный зоотехник в Чкаловской МТС. Он по уши окунулся в любимое дело. Им оформлена и подготовлена лучшая в области сельскохозяйственная выставка. Он с увлечением интересуется искусством, живописью. «Я, кажется, обрел свое место в жизни», - пишет он мне.
Радости в семье Кандауровых прибавляются одна за другой. В 1957 году у них родился сын Андрей – продолжатель династии Кандауровых. В 1958 году Алексея восстанавливают в партии. К военным наградам прибавился орден «Знак Почета». Он делегат Всероссийского съезда специалистов сельского хозяйства. В июле 1960 года Алексей едет в Белоруссию по обмену опытом. Здесь знакомые по войне места. В октябре 1960 года Алексей назначается начальником инспекции по с/х заготовкам и одновременно он зам. председателя Чкаловского райисполкома. Дел у него невпроворот, но он не жалуется, он рад, что делает полезные для людей дела.
Алексей Васильевич и Евгения Петровна всю совместную жизнь прекрасно дополняют друг друга. Они оба всю свою трудовою деятельность направляли на развитие, процветание сельского хозяйства.
В мае 1962 года у Алексея новое назначение – он директор пригородного совхоза «Буревестник». На него нахлынула гора забот, но он не жалуется. Наоборот, чувствуется стремление влить в жизнь совхоза новую струю. Он рад, что посевную закончил во время, и строит необходимую людям дорогу, связывающую совхоз с автомагистралью. Так и назвали люди эту дорогу «Кандауровка».
Деловые способности и чисто человеческие качества Алексея постоянно были на примете областного руководства, и в апреле 1967 года он назначается директором вновь строящейся Балахнинской птицефабрики. На обширном пустыре развернулась гигантская стройка производственных и жилищно-бытовых объектов. Протекали месяцы и годы. Алексей, можно сказать, живет стройкой и живет на стройке. Домой приходит поздно, чертовски уставший, но доволен – фабричные корпуса растут. Постановлением Совмина Союза стройка призвана важнейшей для «Волговятстроя». Но не все идет гладко. То нет оборудования для водоблока, без которого невозможен пуск фабрики. То очень сложны работы по пусконаладке, то большие трудности предвидятся с комплектованием поголовья птицы. Тем не менее, наступил день 26 июня 1970 года, когда Государственная комиссия приняла первую очередь птицефабрики. Теперь она стала законным Государственным предприятием. «Теперь еще веселее придется крутиться. Боюсь только, как бы крутилка не сломалась». Работы на фабрике выполнены с оценкой «хорошо». В декабре 1970 года была принята вторая очередь фабрики.
«Указом Президиума Верховного Совета РСФСР за заслуги в области животноводства присвоено почетное звание «Заслуженного зоотехника РСФСР» Кандаурову Алексею Васильевичу директору Балахнинской птицефабрики» («Горьковская правда» от 22.08.74 года).
В день 60-летия Кандауров был награжден четвертым орденом «Трудового Красного Знамени», а в 40-летие Победы – пятым орденом «Отечественной войны 1 степени».
В 1977 году Алексей ушел на заслуженный отдых, передав бразды управления птицефабрикой в надежные руки своему заместителю. Ушел на заслуженный отдых, но фабрика для него навсегда осталась родным домом. Он и сейчас ведет там посильную работу – возглавляет музей фабрики, готовится к юбилею – ее 25-летию».